Гендерный фактор в политике

Надежда Шведова

доктор политических наук,

ведущий научный сотрудник

Института США и Канады

Свою статью я бы хотела начать с деталей. Первое - сделать небольшую вводную часть о том, что такое политика, что такое гендер, что такое власть. Затем я хотела бы остановиться на женском представительстве в политике, о гендерной озабоченности поговорить, поднять вопрос о философии требований увеличения представительства женщин во властных структурах. Затем о женских интересах в контексте с национальным федеральным бюджетом, а также о том, что же делать в краткосрочном и долгосрочном планах.

Почему я решила начать с деталей? У меня не выходит из головы однажды подслушанный разговор двух женщин: "Где твой гендер?" -- "Пришел, еле на ногах стоит. Я ему показала феминизм!" Мне кажется, что с этим надо бы разобраться.

Итак, что такое политика? Что говорят наши политические словари? Они говорят о том, что политика - от греческого слова politica, что означает государственные и общественные дела. Три определения политики. Первое. Политика - это социальная деятельность общества, направленная на достижение, удержание, укрепление и реализацию власти. Второе. Политика - это отношения между социальными группами и их лидерами по поводу государственной власти. И третье, о чем мы не будем говорить, но я для полноты картины назову, -- это деятельность в сфере отношений между государствами и их союзниками.

Субъектами политики являются: индивиды, малые социальные или профессиональные группы, нации, класс, элита и др. социальные общности. Под др. подразумеваемся мы, женщины, как социальная общность. И вот тут, по терминологии нашего президента, первая заковыка. Наши оппоненты говорят: разве можно строить политику партии по половому признаку? Моя ответ: нет! По половому - нет. А по гендерному - да! Невольно возникает вопрос: а что, собственно говоря, значат "пол" и "гендер", и чем один отличается от другого?

Гендерные отношения - это отношения между социально-половыми группами по поводу власти. Это очень важно иметь в виду. Это есть политика. Следовательно, я предлагаю вам взглянуть на вопрос, что такое власть. Власть - это обладание ресурсами и рычагами управления и контроля за поведением людей, за развитием явлений и событий, за распределением материальных ресурсов в государстве. С этой точки зрения, если мы посмотрим на гендерные взаимоотношения, то надо признать, что влияние женского населения (почему будем говорить о женском населении? Потому что оно в очень сильном дисбалансе в нашем государстве) объективно происходит через женский электорат, главным образом через электорат, через собственное участие в политических (что чрезвычайно слабо) и государственных структурах и, конечно же, через гражданское общество - имеются в виду различные неправительственные организации.

Возникает вопрос: есть ли общая объективная база для женщин, которая могла бы их объединить? Может ли стать женское движение серьезным фактором политической жизни? Если мы считаем, что положение женщин в настоящее время нетерпимо, это означает, что мы признаем необходимость изменений. Если мы придерживаемся демократических принципов, то иного пути, как через политический процесс, нет. Почему же все-таки женщины должны идти в политику? Ответ столь же сложен, как и прост. Женщины должны идти в политику, потому что они являются катализаторами перемен. В чем это выражается? Приведу три аргумента. Аргумент номер один: женщины привносят новые элементы в политическую культуру вообще, поскольку они инициируют гендерную озабоченность. Довод номер два: женщины, в частности, выдвигают законодательные инициативы, которые близки интересам женщин, поэтому происходит трансформация женских интересов в политические курсы, то есть эти вопросы ставятся на повестку дня законодательного органа. И довод номер три: происходит облегчение доступа женщин во власть через женщин в парламентах.

Возникает вопрос: так что такое гендерная озабоченность? Разумеется, я далека от мысли считать, что женщина на посту сам по себе факт, гарантирующий соблюдение интересов женщин. Речь идет о другом. В каждом обществе, как оказалось, существуют интересы женского и мужского населения, идет водораздел и по этой линии, а не только по классовой, этнической, экономическим неким интересам. Это и есть гендерный подход. Подход, суть которого заключается в том, что осознается тот факт, что все абсолютно, что происходит в государстве, имеет различное воздействие на мужское и женское население. Это и есть гендерная озабоченность. В западных цивилизациях, в продвинутых цивилизациях гендерный подход стал азбучной истиной. Если мы говорим об обществоведении, то осознание и необходимость применения гендерного подхода могут быть сравнимы с естествознанием. Представьте себе, если бы сейчас, на современном этапе развития химии и физики, считалось бы конечной точкой признание того, что существуют только ядро и атом. Наверное, с этим можно сопоставить развитие общественной мысли у нас в стране. Как говорится в замечательной передаче "Аркадий, не говори красиво", я позволю себе пример гендерного подхода. Здесь уже звучало, как пенсионная реформа, если говорить о трансформации на политический язык, как она может отразиться на женщинах и мужчинах. Простой пример. Любящие супруг и брат делают замечательное дело - строят баню. Сделали они ее очень хорошо. Я захожу туда , пытаюсь воспользоваться этой баней и вижу: там две ступени. Одна ступень высокая, каждый раз, ступая на нее, мне надо что-то подставлять, а спускаясь, я обязательно обожгусь о печку. Я выражаю возмущение: "Мальчики, на кого вы рассчитывали?" - "Да ты что? Это же низкая ступенька!" И это не значит, что я очень уж мала ростом или слишком высоки мои мужчины, которые старались для меня. Это яркое доказательство того, что в любом подходе - от косметической до космической промышленности - в любом решении, которое принимают в государстве, должен быть взгляд с точки зрения двух социально-половых групп. В этом и заключается тот самый гендерный подход. Это очень важно учесть. В противном случае каждый раз закладывается возможность для дальнейшей дискриминации одной социально-половой группы другой.

Второй аргумент: наличие женщин в высших эшелонах власти позволяет продвигать интересы женского населения. Единственное, что я хотела бы в качестве примера привести: уже создано более сорока проектов закона о насилии, но ни одна из Дум не дала себе труда его принять. Дума находит время, чтобы принять закон о пчеловодстве, но у Думы не находится времени, чтобы заняться серьезными проблемами, которые касаются общества.

Существуют ли объективные причины для объединения женщин на базе общности интересов? Каковы они? Первое - это вопрос дискриминации, т.е. борьба против дискриминации во всех сферах жизни. Но если говорить о блоке социальных проблем, то надо отметить, что женщины занимают здесь особое положение. Почему? Потому что все бедны, но они особенно бедны, стало быть, в программах социальных заинтересованы больше всего они. Безработица распространяется на всех, но большинство безработных - женщины, следовательно, они больше заинтересованы в программах обучения, в программах восстановления. Женщины имеют свои особые интересы в здравоохранении: здравоохранение не развито, опасно с точки зрения введения тотального платного здравоохранения. Женщины в этом смысле будут точно так же ущемлены, поскольку они более бедны и не обладают соответствующими ресурсами, для того чтобы платить. Это первое. А второе заключается в том, что женщины, к тому же, оказывают, с точки зрения государства, бесплатные медицинские услуги своей семье, поскольку выхаживание членов семьи падает на их плечи. Таким образом, эти вещи должны быть артикулируемы женскими политиками, которые себя отождествляют с женскими интересами. И когда я слышу: "Я в политике не женщина", это означает, что женщина подсознательно или осознанно не отождествляет себя с интересами этой социальной группы - женского населения. Это означает, что она принимает правила игры, которые ей навязываются. Это значит, что она не хочет видеть в этой группе свою социальную поддержку. Я хочу вам напомнить, что, скажем, в женском американском движении есть такой лозунг: если ты борешься за равные права с мужчиной, это значит, что твои стандарты низки. Равноправие - это низкий стандарт. Что это означает? Равные возможности означают возможность перескочить тот большой разрыв, существующий между стремлением общественного служения и личной жизнью, т.е. семейными обязанностями. Когда у нас происходит ставка, скажем, на материнство, а не на родительство, это означает дискриминацию по отношению к отцам. Это означает, что общество сводит значение отцовства к значению пробирки. Это есть ущемление личности и достоинства мужского населения.

Говоря об объективных моментах объединения женщин в конкретных исторических условиях, нужно вспомнить, женщины не получают зарплату чаще мужчин, поскольку больше женщин работает в государственном секторе. Вы видите, что в этой конкретной проблеме политики и власти (т.е. распределения ресурсов), как и в других, имеется некий акцент в отношении этой гендерной группы.

Что мы собираемся лоббировать и каким образом это делать? На что направлять свое движение? Я хотела вам сказать, что в обществе совсем не ставится вопрос о бюджетном процессе, и очень мало в женском движении это делается. На мой взгляд, когда мы говорим о продвижении женщин в эшелоны власти, невольно возникает вопрос: а для чего? Естественно, для того чтобы улучшался статус женщин в стране, чтобы положение женщин выравнивалось. Каким образом это делается применительно к конкретной политике? Конечно, это делается через бюджет. Федеральный бюджет является не чем иным, как квинтэссенцией выражения национальных приоритетов. Что я имею в виду? Два маленьких вопроса. Известно ли вам, какой процент бюджета идет на социальные нужды, на социальные задачи? Когда мы говорим о том, что нам нужна социальная политика, то очень часто под этим понимается социальное вспомоществование, то есть речь идет о том, чтобы дать небольшие пособия, и никогда небогатое общество не сможет дать женщинам достойное существование. Это тупиковый путь. Речь идет о том, чтобы была социально активная политика. Что я имею в виду?

Во-первых, наш национальный бюджет. Больше идет на военные цели, чем на социальные нужды плюс медицина; плюс культура и образование вместе взятые. И бюджет на военные цели превышает все равно все это вместе взятое. Это национальные приоритеты. И при этом все партии кричат о том, что мы социально ориентированные, что мы нацелены на то, чтобы улучшать жизнь. Как она может улучшаться при такой постановке вопроса?

Второе. Какова социальная политика? Что значит "социальная политика"? По существу, в основе всей перестройки лежало одно: в советский период человек получал из каждого заработанного рубля 13 копеек. Сколько сейчас? 20 копеек.

В чем заключается смысл всех этих вещей? Я хочу сказать, что женщина, женское движение, которое, кстати, во всем мире оказалось единственным инструментом действительного воздействия на изменение положения женщин, должно быть озабочено собственным образованием и понимать, чего они хотят и чего надо добиваться. Это очень важно, поэтому мне кажется, что понимание бюджетного процесса, начиная от местного уровня и кончая федеральным уровнем, это задача номер один. Важно также понимать, что в исполнительной и законодательной ветвях власти существуют так называемые нормативные точки доступа. Но прежде всего я хочу сказать, что женский интерес не может рассматриваться как групповой интерес. Какой же групповой интерес, когда нас, женщин, 52 процента населения? Нет, это общественный интерес. Правительство является носителем и выразителем, по определению, общегосударственного и общественного интереса. Поэтому мы здесь должны говорить об общественном лоббировании. Каковы эти нормативные точки доступа в нашем законодательном органе? Наша политическая система устроена так, что она дает возможность нормативным точкам доступа для массы партий. Это комитеты, это фракции, это, естественно, подкомитеты. Чем более разветвленная структура власти, тем больше возможности для наступления не общенационального интереса лоббирования, а групповых интересов, что, собственно говоря, и происходит у нас на практике. При отсутствии, кстати говоря, абсолютного механизма обратной связи между избирателями и нашим парламентом.

В нашем законодательном органе женское представительство более чем мизерное. Ведь если взять весь законодательный орган, то там 7,2% женщин, 0,5% - в Высшей палате, до 10% - в Государственной Думе. Но мы также знаем о том, что в самом высшем законодательном органе существуют внутренние институты власти, где обладают большими ресурсами контроля и воздействия. Это, конечно, Совет Думы, это председатели комитетов Думы и это фракции. Так вот здесь женщин тоже 7 с небольшим процентов. То есть, другими словами, даже мизерная доля женского представительства в 10 процентов здесь не соблюдена.

Далее. Я не буду вам говорить о том, что на высших уровнях власти исполнительной, где принимают решения, нас всего 1,3%. Я также не буду говорить о том, что убирают четырех женщин-министров. И несмотря на то, что у нас существует президентская комиссия, мы, женское движение, не используем даже тех возможностей, которые мы имеем. В уставе президентской комиссии по делам женщин написано, что эта комиссия призвана также следить за кадровым обеспечением социального направления, которое очень сильно воздействует на положение женщин, и рекомендовать. И кто же когда же спросил эти рекомендации? Возбуждала ли эта комиссия протест? Почему этих четырех женщин-министров убрали? Осталась одна Матвиенко. Вице-премьер. Совершенно замечательно. Но почему сменили всех женщин? Вот колоссальная проблема, которую я называю "проблемой первой жены гарема в женском движении". Надо сказать, что ее переживали все женские движения: и канадское, и американское, и западноевропейское. Я с прискорбием должна вам сообщить, что Россия по женскому представительству занимает 46-е место в мире после Барбадоса, Филиппин, правда, мы опережаем Гвинею-Биссау. Я не хочу сказать, что плохо отношусь к этим странам, но мне хотелось бы себя чувствовать более уверенно в другом месте.

Теперь я бы хотела среагировать на то, что говорила Людмила Николаевна относительно квот. В советский период женские квоты в парламенте покрывали все остальные существующие квоты. Поэтому типичная женщина-законодатель: многодетная мать, малообразованная, хорошо бы из дальнего аула, в платочке и безграмотная. Все те квоты, которые были призваны показывать "демократический" характер советской системы, покрывались одной и той же женщиной, которая, опять же, была поставлена в неравное положение.

Как добились скандинавские страны такого положения, что и в правительстве, и в парламенте женщин до 40 процентов? Я задала вопрос председателю парламента Швеции: как вам это удалось? Она сказала следующее: очень важно иметь квоты; должен быть закон, который требует от партий, претендующих на волеизъявление от имени народа, соблюдать гендерное соотношение. Логика рассуждений такова: вы партия, вы претендуете на выражение наших интересов, интересов общества, а общество состоит на 52 процента из женщин, извольте сделать так, чтобы гендерное соотношение было соблюдено. Гендерное соотношение населения, а не членов партии. Поскольку вы выражаете не только интересы своей партии, а претендуете на выражение интересов общества. Это первое.

Второе. В тех системах, где партии, избирательные блоки получают для избирательной кампании финансирование государственное, это деньги мои. И я не понимаю, почему моя партия, на которую я даю деньги, почему мой интерес налогоплательщицы там не должен быть представлен. Я говорю о той логике, которая сработала бы положительно.

Мировой опыт показывает, что женщины продвинулись в тех странах, где были соблюдены вот эти три принципа: партийное квотирование, причем так, чтобы в списке гендерное соотношение было соблюдено, т.е. одна женщина - один мужчина, а не так, как у нас было, когда женщин загоняли в конец списка.

Какая избирательная система является дружественной, а какая враждебной для женского населения? Опять-таки мировая практика показывает, что дружественной является пропорциональная система, то есть партийная система, по спискам. Конечно, у нас и тут бывает с точностью до наоборот. И тем не менее, у нас существует смешанная система, об этом уже говорилось. Мой анализ показал, что женщины на выборах и 1993 года, и 1995 года, идущие по одномандатным округам, оказались успешнее. Почему я так заявляю? Потому что из числа кандидатов, которые участвовали в этой избирательной гонке, прошел больший процент кандидатов-женщин. Это первое.

Второе. Действительно, партии всех политических окрасов выдвигали не более 10 - 12 процентов женщин. В работе А.Широбоковой и С.Ураловой, с которой я с удовольствием ознакомилась, пишут, что, дескать, пропорциональная система, судя по всему, не годится для нас, потому что она показала себя у нас плохо. У нас все системы показали себя плохо. Но если знать, на что ориентироваться, это не совсем так. Из всего количества женщин, которые прошли в нашу Государственную Думу, 66,7% были поддержаны определенными партиями или партийными блоками. Причем за всеми остальными тоже так или иначе стояли партии. Другими словами, в этой ситуации очень сложно справиться с этими колоссальными необходимыми деньгами и пр.

Что выгодно женщинам? Пятипроцентный барьер? Или он не выгоден? Мировая практика давно показала, что если бы тогда, когда проходил закон, о котором говорила Людмила Николаевна, если бы послушались, а ведь говорили мы, что пятипроцентный барьер - это плохо для женщин, что вся мировая практика построена на другом, что давайте не будем изобретать велосипед, надо снижать его, иначе представительство вообще будет нелегитимным, а женщин тем более. Но не послушались. Следовательно, в женском движении, когда они отвечают на вопрос, что такое хорошо, что такое плохо, надо думать о том, чтобы добиваться снижения этого барьера, потому что это в интересах женщин.

Я обещала вам также сказать о философии продвижения женщин на уровень принятия решений. Из чего исходят? Почему говорят об этом? Во-первых, потому, что паритетная демократия - а мы как бы претендуем на создание демократического общества - просто предполагает представительство равное, гендерное представительство. Поэтому продвижение женщин на уровень принятия решений - это вопрос справедливости. Это первое. Почему это важно? Это важно, когда мы вырабатываем стратегию и когда мы говорим: давайте поддерживать женщин-кандидатов. На этом, собственно, построена деятельность женского независимого движения - и американского, и канадского. Второе. Женщины должны быть выдвигаемы во власть, потому что это есть символ, это потрясающий пример того, как должно строиться государство. Как в любой семье: где любовь да совет, только та семья счастливая - так и в государстве должен быть совет. А что такое совет? Это наши правила игры. А что такое правила игры? Это законы. А кто пишет законы? Высший законодательный орган. Следовательно, и там должен быть тот самый совет. Потому что, как бы мы ни смотрели на это, но действительно интересы женщин продвигаются и возбуждаются в высших законодательных органах женщинами.

В США существует колоссальный электоральный разрыв, т.е. дело дошло до того, что партия республиканцев называется "партией пап", партия демократов называется "партией мам". Начиная от Никсона и кончая Клинтоном, этот гендерный разрыв составлял от 11 пунктов до 9. То есть Клинтон выбран голосами женщин, и он очень хорошо им за это отплатил. В его администрации 2500 женщин, что составляет 40%. Плюс еще 32% женщин в кабинете министров. Я уж не говорю о том, что очень много женщин на втором уровне власти. Что это значит? Это значит, что мы должны использовать этот свой ресурс - ресурс голоса. Во-первых, не позволять манипулировать своими голосами. Что я имею в виду? Я имею в виду, что не ходить на выборы - это значит позволить манипулировать своим голосом. Говорят, что сейчас нет ни одной партии, которая бы не выдвинула программу женщин. Я называю "Отечество". Я называю "Отечество", потому что, собственно говоря, есть своя внутренняя логика, и тот факт, что "Отечество" в качестве отдельной программы выпустило женскую, причем очень хорошо, грамотно написанную с точки зрения артикуляции всех международных слов. Это замечательно. Там есть два очень хороших пункта, например, пункт о том, чтобы ввести уполномоченного по делам женщин. Прекрасный пункт, это конкретное обязательство. Когда я слушала Лужкова, который старался без ошибки произнести конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, сердце мое пело. И это было нормально. Два момента я хочу отметить. Первый момент - он заявил о том, что "мы собираем форум в Иваново не для электоральных целей". И мне не понравилось это лукавство. А почему не для электоральных? Это хорошо, если вы в нас, женском электорате, признаете политическую силу и стараетесь через свою платформу нам понравиться, нас завоевать. Мне нравится это, я пойду за вами. Но второе. Я открываю и тщательно смотрю, кто там в этом "Отечестве"? И мне сильно не нравится, что в Политическом совете уже сейчас 6,6% женщин, всего-навсего; что в этой программе они признают, что мировая практика доказала, что если 10% женщин в парламенте, тогда женские программы проходят лучше, но нет конкретного обязательства. Но отвечая на вопрос: "Как вы собираетесь продвигать женщин на уровень власти?", Лужков сказал (и было зафиксировано), что "мы на Политсовете решили дать рекомендацию всем своим региональным подразделениям выдвигать не менее 30% женщин и выдвигать кандидатов-женщин так, чтобы оказалось в высшем законодательном органе не менее 30% женщин". Это он произнес. И вместе с тем я считаю, что надо быть чрезвычайно внимательным, для того чтобы не попасться на удочку.

Что еще я хотела сказать? На мой взгляд, крайне необходимо вот что. Тот же самый опыт показывает, что необходимо руководство, помогающее женщине голосовать. Это очень хорошо делали, кстати сказать, канадки. У них есть общенациональный комитет, объединяющий более 500 организаций, и они выпускают хорошим языком написанную брошюру, где пишут, советуют, как апробировать кандидата, стоит его поддерживать или нет. Во-первых, они помогают понять, какие проблемы для них являются ключевыми. Во-вторых, помогают им задавать вопросы. Учась у них, я подумала: а почему бы нам, когда мы встречаемся с нашими кандидатами, не задать им элементарные вопросы. Поддерживают ли они национальный план? Если они собираются работать, то какие программы они собираются делать специально для женщин? Что они собираются делать со здравоохранением? Как они относятся к закону о равных правах и равных возможностях? И т.д.

В завершение я хочу сказать, что, на мой взгляд, сейчас этап женского движения требует народничества и сподвижничества. Это первое. Второе. Я не знаю и не представляю себе, как будет существовать женское движение, я уверена, что будет, но об этом надо думать, когда грантовая поддержка от наших зарубежных друзей перестанет существовать, а тенденция к этому есть. Мне кажется, что нам надо об этом думать. Я четко знаю: если не я, то кто? Я надеюсь, что вы ознакомились с Кодексом чести женского движения, возможно, он будет полезен вашим организациям.